Личный блог Д. А. Кузьмичёва

Я не считаю себя комиксным гиком, но знаете что я ненавижу по настоящему, по гиковски?
Книжные полки за спинами геков в их говнороликах. Эти наборы “зкупись в ближайшем комиксшопе пруфами что гик”. Обязательный пак, это ровный рядок красных залупок Марвела, рандомные Фанкопопы, как правило не распакованные и черножелтый корешок Хранителей. Проверяйте.

Глядя на это меня иногда так и подмывает сесть и, проникнувшись надменной праздностью, составить у себя за спиной труевую полочку, натаскав всякого с моих комиксных шкафов.
Я, я придумал называть фигурки “пылесборниками”!  И у меня на полках вы увидите как собирает пыль много козырного. Моя коллекция Фудзик из Люпена, великолепна. Есть первая гипсовая Харли, разбитая как-то моим другом долбоебом (да Вань, я все ещё злюсь). Подборка Халков вполть до Робохалка с советским карликом в жопе, Маэстро и Халка Спайдер-мена, Подаренный Хатчетом Тор  хуйнадцатого года, в зеленых штанах, тигровых сапожках и розовом шлеме. Молчаливый Боб, с говорильной кнопкой, нажми вы на которую, он скажет… ничего. Старый и рассохшийся макферлейновский Эксикатор (которого как и многое из моего обильного Макферлейна, я завещаю Мотыльку). Лея рабын, разумеется из Черной серии. Темпест сражающаяся с Твилайт Спаркл. Амибо Саймана Бельмонта и Луиджи из Менсона. Большая статуя Бобобо-бо Бо-бобо. Непристойная Версия Маши из МиМ (не спрашивайте).  Жаба и Гей копом из Мэд Макса, Рапунцель с двумя правыми руками. И целый ворох мелких пылесборников. Не брезгую я  Свитбоксами, булегом Леги и винтажным “Петрушками”. Но никаких ебаных головастиков ФП!
Под всеми этими куклятами и скопившейся н них пылью, начинаются мои комиксы.  Скупленная у всех фарцовщиков МСК, огромная гора подледников Бронзового века. Здоровая подборка историй в картинках всего соцлагеря. Британские военные и спортивные комиксы. Крупнейшая по эту сторону фронта, коллекция украинского пропагандистского комикса. Пожелтевшие “танкобоны” фумметти, с порно сюжетами, угашености которых может позавидовать любой хентай. Почти полная подборка китайского “Путешествия н Запад” с картинками в стиле мульта. Весь Бон Джеффа Смита, под одной обложкой, подаренный мне Альбертом Аленом, когда то ещё был мальчиком. Лучшие книги Крейга Йо, некоторые ещё с американскими библиотечными штампами. Анатлогия журнала “Пиф”, формата гримуар, Неплохая подборка Восточноевропейского андеграунда, подаренная мне его авторами на пьянках. И бог весть ещё что. И это я ещё не касался подписанного. У меня неплохая коллекция оригиналов Аскольда. Где-то валяются книги подписанные Мебиусом, Кавазанно, Кевином Смитом, Луазелем, Росидзином и Октан (а пусть её корежит.)) и даже Джаго.
Стены оклеены подписными Рамосом, Парловом и эксклюзивом от Мадурейры (завещать Мотыльку).
Не то что б я хвастался (а я определенно хвастаюсь), но на моих полках, как грязь н фильтре, собралось огромное количество комиксного жемчуга. При этом я никогда не гонялся за эксклюзивом, я просто жил комксами, читал комиксы, иногда бухал с комиксистами. За всю свою жизнь я выпросил только один автограф. У Кавазанно (он мой кумир!). Я либо покупал автографы у тех с кем бухал (Парлов, Луазель, Росмдзин), либо мне их дарили мои друзья которые с ними бухали (“Эй, у меня там кореш болеет, подмахни ему свое говно, он твой большой фанат!”)
Но это все позволяет мне с презрением смотреть на геков. Мои бессистемные и спорадические комиксные эксклюзивы пылятся на полках. И у них пылятся, порой даже не распакованными. Но мы, блять, не на одном уровне. Тут, собирает пыль, моя жизнь и моя юношеская любовь. А у там собирает её пориджевская поза и фон под донатики. Разница.

А я вот не вижу проблем с тем как воспроизвели прототайпную актрису в  новой игре по ЗВ.
Я не знаю че там с монетизацией, но внешка ГГини, это точно не пиздец уровня Андрамеды или Харайзена, ни разу. Просто скучный дизайн (и уебищная прическа) у ней и ГЗ, этого Недодуку. Героиню могли бы не просто слканировать с прототайпа, а ну приукрасить что ли для фантастической-то игры.
В остальном нытье публики идет по инерции, а фоточки для сравнения, подбираются откровенно предвзято. Я тоже так могу.

Что до ролик, то ну, бодрячком и с отсылочками. Поводов ныть не углядел.

Поставил на Роботорабыню Про и полночи веселюсь, заставляя её придумывать короткие истории в стиле разных авторов. Она их без уговоров начала наслаивать одну на другую, меняя только старого война Ааха (аах какой воин!) у Говорда (Конона упоминать я ей запретил) на Старого охотника у Бирса, и маленьких человечков у Чуковского. Они в начале все живут в своих локациях от Леса где деревья словно уходят небеса (остался от Туве Янсон) до пустыни где песок цвета крови (сорян, я заставлял её полчаса придумывать мрачняк, замечая что она этого не любит), потом что-то меняет их жизни, приключение и выводы. Старый воин таки смог в конце вернуть украденную враками свою честь (не спрашивайте).

Потом минут десять пытался заставить её, что бы в истории про семью вурдалаков, они таки убили бы главного героя, всегда молодого путешественника по имени Иван (Иногда Александр). Эти, непонятые односельчанами твари умудрились сначала с ним подружится, потом он сам случайно превратился в вурдалака, потом я таки заставил их его укусить и он сука снова превратился, И только потом мне удалось таки заставить упырей загрызть бедолагу.

Но я так и не смог заставить её рассказать историю не указывая место действия.
Кажись у её нейронки я первый.))

DAHR ODD

DAHR TOYS

Как-то раз я уже рисовал город, который по идее, должен был стать, пейзажем мира из которого проистекает вся рисована порнография. Ну знаете, типа Мультауна или Крутого мира, только для непристойностей.
Но сегодня я нашел одну любительскую картинку, которая видимо заставит меня вернутся к этой идеи, но по другому. В таком более “Мультаунном” ретро стиле, знаете где дома с лицами и супердеформация тел.

К забегаловке, к единственному зданию в округе, электрические огни которого хоть как-то рады вас видеть. А куда же ещё?

Нет, конечно вон там, поодаль, под полупотухшим уличным, а скорее уже шоссейным, фонарем, виднеется темный и пустой бетонный короб остановки какого-то уже загородного транспорта, который потенциально обещает вам продолжение вашего бесцельного путешествия. Но коробка эта, во первых расположена, пожалуй, далековато от вас, а во-вторых, каким-то непостижимым образом умудряется, всем своим видом, демонстрировать одновременно и тревожную опасность, словно в тени её козырька скрываются некие злоумышленники, и бесприютную заброшенность, будто все маршруты транспорта, уже давным-давно сместили свои русла подальше от неё.

Но даже если вы проявите предосудительное упрямство и презрев соблазн манящих огней закусочной, дотащите до этой остановки свое подуставшее тело, то все что вас ждет там, это картонка расписания, на украшенной бахромой спам-объявлений, стенке. И в какой бы час вечера какого дня вы бы не оказались тут, путаные цифры этого расписания, бесстрастно сообщат вам, что последний автобус маршрута номер «обколотый угол картонки» покинул это место где-то за пол часа до вашего прихода.

Будь вы постоянным посетителем этих пустошей, такая регулярная, независящая от часа посещения, недоброжелательность по отношению к вам, одного и того же потрепанного куска картона, наверняка бы вас удивила. Но здесь не бывает постоянных посетителей. И вот вы уже не удивленный, а только раздосадованный, направляете свои уставшие от этой дурацкой, ненужной прогулки, шаги к, последнему заслуживающему тут внимания, ориентиру.

Если вы прибыли сюда хоть немного засветло, то вы можете заметить, что последняя полоска Солнца, стремительно тонет за горизонтом, словно в какой то зависимости от вашего приближения к заведению общепита. Может даже оказаться, что остановись вы или начни пятится, то и само потухающее Солнце повторит ваши действия. Но разумеется вы взрослый, здравомыслящий человек, ничуть пока не пьяный, и вы не станете тратить остатки своих сил на такие глупые и бесполезные эксперименты.

К тому моменту когда вы подойдете к крыльцу «На отшибе» темнота уже сгустится до ночного состояния. Но благодаря какой-то оптической иллюзии, казавшиеся из далека такими яркими квадраты витрин «стекляшки», не станут ярче, а наоборот, потускнеют настолько, что через их пыльную поверхность можно будет различить только то, что заведение все ещё является работающей забегаловкой, и вроде внутри теплица ещё какая-то, соответствующая этому статусу, жизнь.

Тусклого света витрины, и столь же тусклого фонаря неподалеку, хватает, лишь на то, что бы осветить обшарпанный фасад, и пятачок потрескавшегося асфальта перед ним. На самой границы круга света можно увидеть старую «Ниву», цвета столь невзрачного, будто она сделана из того же грязного асфальта н котором стоит. Сразу за ней, возвышается, столь же повидавший виды фургон. На торчащим над крышей «Нивы» горбе его кузова виден обшарпанный плакат-наклейка. Незатейливое рекламное полотно демонстрирует нам две разнополых детских мордочки. С выражением вожделения, несовместимого со здоровым рассудком, дети пялятся на полуразвернутый невзрачный шоколадный батончик. Даже опытная рука рекламного фотографа, не смогла придать ему привлекательность оправдывающую одержимость им детских голов.

Вы уделяете этому рекламному полотну столь много секунд незаслуженного внимания, только потому что больше тут рассматривать и нечего. Настолько нечего, что вам начинает казаться, что в непроглядной темноте за освещенным кругом асфальта вдруг больше ничего не осталось. Не просто темное беззвездное небо слиплось с темной землей, а пропали пропадом высокие, глухие заборы и все что за ними, брошенные авто перед ними, дурацкая бетонная остановка. Остались где-то в другом мире и пригород и город и все ваши планы несбывшиеся и те что не сбудутся. А здесь есть только вы, ваш рюкзак, уличный фонарь две машины, да фасад забегаловки, плавающие в беспросветной черноте космоса на островке асфальта, освещенного последним светом во вселенной. Это глупое иррациональное ощущение становится таким ярким и убедительным, что, внезапно, вам становится страшно обернутся, чтоб не увидеть за спиной осыпающийся край этого острова, бесшумно уносящиеся во тьму куски серого асфальта, комья земли и обломки каких-то подземных коммуникаций. Так и не собравшись с духом что бы обернутся, вы встряхиваете головой, что бы согнать с себя дурацкое наваждение, и решительно сосредотачиваете свое внимание на крыльце заведения.

Крыльцо как крыльцо. Стандартное и обыденное. И это вас немного успокаивает. Меж двух грязных окон-витрин, на протертой многими ногами бетонной ступеньке, под коротким, бесполезным козырьком навеса, располагается обшарпанная дверь, со небрежно зачиненными следами неумелых, видимо пьяных, попыток взлома, рядом с крепким новым замком. Пластиковая табличка на двери, цифрами и квадратиками, гостеприимно информирует вас, что заведение работает в режиме двадцать четыре на семь. Слева от двери стоит, на одной ноге, полупустая урна. За её край цепляется отогнутой крышкой, большая консервная банка без этикетки, плотно, с горкой, забитая разнообразной коллекцией окурков, от папиросных гильз, до, измазанных в помаде, тонких былинок дамских сигареток. Единственное на что годится козырек над дверью, так это служить фундаментом для мутной электрической вывески, сообщающей нам и название данного заведение и его местоположение. Кое где облупившаяся красная пленка, вырезана в форме размашистых, наклонных букв, узнаваемого шрифта который наверняка называется «магазинный», «вывесковый» или как-то типа того. Несколько лампочек, под матовым пластиком, мигают, предательски выдавая расположение остальных своих собратьев.

Это все. Больше тут рассматривать нечего и незачем. С подобающей моменту решимостью, вы хватаетесь за хромированное коромысло дверной ручки и распахивает дверь дернув её на себя.

Продолжение следует.

Забегаловка «На отшибе» занимала в этом мире место полностью соответствующее своему «нерекламному» названию.
Она не была, разумеется, никаким там элитным клубом, но что бы попасть в неё вам нужно было выполнить ряд условий. Обязательным и основным из которых, было бы ваше твердое решение, что больше в этом городе вам делать нечего. Приняв его вы бы, кое как, собрались в дорогу и направились бы из города проч, подальше от всех его урбанистических прелестей и пороков.
Город не обрывается неожиданно. Для начала он истончается, становится более жидким и разреженным. Личное пространство домов и их жителей, не становясь ещё привольно «деревенским», тем не менее понемногу расширяется, начиная включать в себя обширные и в общем-то бесполезные, для всех кроме хозяев собак и крепких праздных пенсионеров, пустыри и лесопосадки. Строения перестают кидать вызов небесам и редко поднимаются выше пятого-девятого этажа. А немногие новые многоэтажки торчат на обочине, словно непутевый сынок, вырвавшийся, повзрослев, в большой город, но не найдя там своего места, вернувшийся к родителям, и смотрящийся теперь несколько нелепо в своем городском прикиде, на фоне не застроенного, чистого неба.
Настоящий город не может позволить себе такое не целевое разбазаривание дорогих своих метров, ни в ширь, ни в высь. А пригород, уже может.
И вот, случайно выбрав направление к упомянутой выше забегаловке и проявив некоторое минимальное упорство, вы оказываетесь в таком пригороде. Это не то, неинтересный самому городу, его старый и отдаленный кусочек, не то, самостоятельный в прошлом пригородный городишко, словно рыбка прилипала, прилипший и сросшийся, с раздувшимся, за последние десятилетия, брюху большого города. Словно обедневший дворянин, он потерял в правах, но сохранил некое подобие феодальной гордости и фамильный герб, правда ставший из городского районным. Но у его вотчины больше нет четкой границы. И, въехав в него на городском маршруте автобуса, вы и не заметите когда вторглись в его фамильные угодья.
Здесь, впрочем, городские маршруты заканчиваются. И новенькие, расписанные дорогими партаками рекламы крупных, мировых брендов, электробусы, спешат вернутся в город, словно опасаются, что местные просторные маршрутки и старенькие автобусы внутренних рейсов, украшенные наколками с рекламой чебуречных и автосервисов, угадают в них не местных пацанчиков.
Продолжая упорствовать в своем желании не иметь больше ничего общего с городом, вы, не глядя и решительно пересядете на один из таких местных рейсов. Там вас будет ждать кондукторша. Женщина позднесредних лет, вросшая навеки в отдельное кресло с соответствующей табличкой. Она была здесь всегда, она будет тут всегда, пока старый автобус, дребезжа, колесит, как слепая шахтерская лошадь, по своему извечному замысловатому кругу. Она плоть от его плоти, и на свалку они отправятся, кажется, вдвоем как муж и жена, умершие в один день, оставив на обочине однобрового водителя. Она знает тут всех пассажиров по именам, она возила их в школу, на работу, за пенсией, и лишь на местное кладбище они поедут отдельным рейсом. Она не спрашивает их за сколько им продать цветную валюту местного счастливого талончика, учитывающего километраж. Она спрашивает вас. Вы не завсегдатай маршрута. Вы случайный чужак. Вас здесь только терпят, пока вы оплачиваете максимальный тариф проч отсюда.
Чуть обиженно нахохлившись поднятым воротником куртки, вы садитесь у окна, и начинаете наблюдать через него унылые местные пейзажи, всем своим видом стараясь показать, что вам так же безразличны местные. Как и вы им.
За окном не скользит ничего интересного. Все те же «пригородные» панельки не то зажимающие, не то заботливо поддерживающие стариков редких «барских» построеки или бывших бараков, собранных руками немецких военнопленных. Будь вы чуть более дотошным и внимательным, вы бы заметили отсутствие среди мелькающих придорожных магазинов крупных городских франшиз, которые, казалось бы, протекли уже в любую глушь. Но нет, тут видны только всякие местные знаменитости, типа «По дороге», «У дома», «То что надо» и другие местные бренды, немыслящими каламбурами обыгрывающие название соседних улиц. Так же, с дороги, невидно всяких там школ, поликлиник и жилконтор. Все они скрыты в глубине местных малоэтажек и тропы к ним знают только аборигены. Вам они, конечно же, ни к чему.
Но вы не внимательны, вам плевать. Вы тут временно, вы полубаюканы стандартными пригородными пейзажами и ничего не значащими названиями улиц, на скользящих мимо табличках. «Садовая», «Промышленная», «Юбилейная». Вы тут чужой. Ни у пожалуйста! Вы мчите дальше.

Неважно во сколько вы покинули свое городское жилище, неважно воспользовались ли вы общественным транспортом, мучили ли ли свои непривычные к длительной ходьбе ноги, или даже пришпорили свой велик или самокат. К «На отшибе» вы доберетесь строго к закату.
В окне маршрутке, блеснет электрической свечкой окно-витрина этой «стекляшки». Выйдя на конечной и проводив глазами покидающий вас бус, «я домой, разбирайся, чужак», вы направите свои шаги к единственному имеющемуся тут ориентиру.
Нельзя сказать что «На отшибе» стоит совсем уж среди чистого поля. Чистые, ненужные никому пригородные и придорожные поля, украшенные опорами ЛЭП, выцветшими билбордами, и далекой гребенкой леса, под всполохом оранжево-серого загородного неба, начинаются лишь там в дали. «На отшибе» стоит не в одиночестве. Но от его соседей мало толку.
Высокие бетонные заборы, с воротами на ржавых замках, не то индастрил, не то гаражи, не то заброшка. Вы не можете себе даже представить, кому и зачем может понадобится отпирать эти ворота. Под тусклыми фонарями редко раскиданы тела старых авто и фургонов. Сдувшиеся шины, проржавевшее брюхо, расписанные невнятными, случайными граффити борта и забившиеся под днище, невесть откуда пригнанные сюда ветром, прелые, сухие листья, намекают что официальные хозяева этих авто выкинули их сюда много лет назад, как надоевшего котенка. А эвакуаторы не заезжают в этот район, словно копы, в преступное гетто, понимая что ловить им тут нечего. За этими пыльными, ржавыми сиротами никто, никогда не придет.
Путь от конечной до огней забегаловки оказывается длинней, чем вам казалось из окна маршрутки. И вы топаете, слушая свои собственные, безобразно гулкие шаги по растрескавшемуся асфальту. Словно в чужие окна, вы заглядывает в окна брошенных машин. За засохшей осенней грязью и геометрическими трещинами битого стекла, вы видите брошенные дачные пледы, показывающих нос жестяных чертиков, выцветшие, до однотонности, дешевые иконки в окладах из фольги и вымпелы давно распущенных команд. Даже не глядя на даты, валяющихся тут же под стеклом, пожелтевших газет, вы понимаете, что все аквариумы этих авто были заперты и забыты давным давно. Вы словно попадаете в странный музей-некрополис, где сквозь стеклянные стены жестяных склепов видны личные вещи покойных.
Эта мысль и внезапный порыв холодного сквозняка, заставляет вам поежится и ускорить свои шаги в направлении теплых огней забегаловки.

Продолжение следует.

Ах да. Чуть не забыл.)

Скуки я начинаю предпочитать апатию, душа просит баловства, а жизнь дарит уныние, в куче которого даже мой натренированный взгляд не находит и крупиц развлечений дольше чем на полчаса.

Щас смотрю как все отечественные хентайщики (и не хентайщики) ломанулись рисовать мамку Лунтика. До этого была чертовка. Какого ещё доказательства вопиющего дефицита на рынке тем и идей вам надо? По одному персонажу в месяц. Причем сжирают все что растет на сантиметр от земли. По голодному жадно, бросаются за тем кто вкинет хоть что-то, толпясь, торопясь, не думая над сюжетами и не добовляя своего. Лучше чем ничего, но немногим больше чем ничего.

Я пытался разрулить, но по вине администрации ВК доступ к переписке в паблике DAHR TOYS невозможен на этой неделе.
Я буду искать альтернативные пути контактов с заказчиками, не зависящие от самодурства и некомпетенции третьих лиц.
А пока могу заверить всех кто уже заказал, что ничего не пропадет, все будет отправлено, хоть увы и позже.(

Я не испытываю иллюзий, насчет “спасителей несовершеннолетних картинок”. Хотя иногда мне начинает казаться, что они реально думают, что любой тип сношений нарисованный художником это его реальная ориентация и он её “пропагандирует”.) Тем временем вы охуеете сколько моих собственных картинок с тем же вполне сексуальным ванильным геторосексом оставляют меня безразличным, в связи с моими личными предпочтениями в сфере.) Тем временем процентов 90 прона, я рисую либо что бы дать кому-то смачного пинка непристойностью или просто спровоцировать очередных идиотов, либо (как и многие в этой сфере) потому что мне скууучно, и я хочу нарисовать максимально ебнутую 34ку. Ну, что тут скажешь, рисованый прон это королевство лицемерия.)

Вот читаю я российские новости, и мне бы как гражданину РФ порадоваться. Тут какое-то очередное производство “национализировали”, потому что, ну кто бы мог подумать, приватизировали его не совсем законно. Там на очередную социальную программу, которая десятилетиями догнивала в канаве, пару лярдов кинули. А вот здесь очередному интеллигентишке, который годами срал нам на головы и историю, причем на гос деньги, кинули статус иногента, наконец, и доходы урезали! Да, где-то идет война, но и там вроде побеждаем. Мне бы радоваться. Мне бы включить “синдром жены алкоголика”, “Не всю зарплату благоверный в этот раз пропил! Жизнь-то налаживается!”
Нет, ну, в правду. А что ещё мне остается делать?
Не бежать ли вслед за трулями, которые все ещё пытаются клеймить режим по лекалам нулевых-десятых. Это тогда они (Да и я сам!) гвоздили охроноту любыми событиями в стране, ибо все они были трындец, а те вяло отбивались инфой с полупустых сайтов “Сделано у нас!” Сейчас уже охранители кроют критиков режима всей новостной лентой подряд: “а вот вам ещё, на погоны, вставочка на ВДНХ, который наконец заработал как ВДНХ, а не как вещевой рынок с аттракционами!” Жизнь то налаживается…
Вот только что хотите со мной делайте, но не могу не попараноить. Ибо  трули “в главном-то правы”, на самом деле. Ведь это все ещё тот же самый строй, тот же самый режим, и даже лица, преимущественно, те же самые, что растаскивали Союз и гребли горстями с наших сберкнижек.
И от понимания этого возникает у меня ряд вопросов.
А что, все эти, если не 30, то хотя бы 10 лет нельзя было вот так? Переориентироваться на Юг, востановив отношение с обломками соцлагеря (мож и обломков-то тогда было бы побольше), не дожидаясь санкций, не допустить пиздеца на Украине, усиления Запада, расширения НАТО? Ну, хотя бы пиздить русофобов-творцов начать, вместо их финансирования, и в соцпрограммы вложится как щас? Тогда не было войны и кризиса с санкциями. Чего ждали?
Это был ХПП? Убеждали Запад что мы слабаки, а потом заманили НАТО на Украину и каааак!… Да?
Допустим. Но тогда возникает следующий вопрос. Что будет когда все это кончится?
Вот представим, сбылась мечта охранителя! Победила Святая Россиюшка, шайтанов Западных! Дальше чё?
Ну, просто тот же самый Запад, после развала Союза, очень быстро открутил свою витринку хорошей жизни для быдла, взад. “Эй, нам больше не перед кем выделываться! Можем снова по полной вести себя как на карикатурах в “Крокодиле”! И чем тут наши капиталисты окажутся лучше? Православностью?)
А если, не дай кровавые боги, дела пойдут херово? Что тогда? Что мы получим тогда, при отлично простроенной вертикали власти, налаженной работе со СМИ, при все такой же придушеной и пятоколонной оппозиции и с крепко залегитимизированым лидером? Строй-то все тот же что и был, повторюсь. Так почему бы нам не услышать: “Помните как мы откармливали вас в тучные годы? Так это на убоой. Время отдавать долги!”
Да, я паранойю. Да, заглядываю куда-то слишком далеко в будущее и теоретизирую. Но почему бы и нет? Это ведь не просто будущее. Это будущее, если не меня, то моих близких, моей страны. Имею права задумываться.
И чем больше задумываюсь, тем невеселей становлюсь. “Что мне делать если благоверный снова в запой уйдет? Он же у меня мент, кому жаловаться?”