Личный блог Д. А. Кузьмичёва

Парадоксальным образом трудно подобрать картинку для эпитафии художника, когда большая часть его творчества это кладбища и зомби.
Штурман взял самую лучшую, а я неожиданно поставлю эту.

Есть варианты поярче, но дело в том что Райтсон совершенно не смотрится в цифре. Это художник бумаги, ажурнейших тушевых линий. Его совершенно нельзя воспринимать с экрана. В этой репродукции по крайней мере есть ощущение аналоговой красочки, так что пусть будет она.
И есть ещё одна причина почему эта работа.

Я не скажу что Маэстро повлиял на мое творчество своим творчеством как-то сильно. Но он все же умудрился нанести в мое сердце один, но чертовски точный удар.

Это было в проклятых 90х. Времена были тяжелые, у нас в семье работали все, в том числе и я. Но, при этом, моя восхитительная семья, никак не препятствовала тому, что часть заработанных денег я тратил на артбуки. Все считали, что мне это важно, что это мне нужно для работы, и так оно и было.
Не то что бы я срисовывал что-то с дешёвеньких, перевраных по цветам, рассыпающихся на странички, артбуков Валехо (я до сих пор зову его “Валеджо”.)) и Фразетты. Или из роскошного артбука Альфонса Мухи, на который я копил месяц и который поехал покупать с температурой под сорок, потому что в горячечном бреду, мне виделись злодеи покупающие мой артбучик (тогда книжки часто привозили по одной) пока я тут валяюсь!
Но в убогих 90х, эти книги открывали передо мной совершенно фантастические миры. Миры других художников. Миры вне тогдашней говнины. Миры бесконечные, таинственные, прекрасные и совершенно, совершенно магические.
То что я пережил те годы, то что я сформировался как художник, в этом огромная заслуга тех книг!

Закупался я тогда в основном в “Доме иностранной книги” на Кузнецком Мосту (или в магазине что был вниз по улице и на право. А налево, около ЦУМа был развал с комиксами).
Ощущения, чтоб вы понимали, были как у Гарри Поттера при затоваривании волшебными палочками в начале книги.

На какой нибудь дальней полке, или под столом с книгами, всегда можно было найти что-то совершенно волшебное и неожиданное.

Тот день я помню на удивление хорошо.
Я собирался прикупить сборничек нескольких номеров Generation X под одной обложкой.

Нашел на нижних полках несколько квадратных книжечек “Кевина и Хоббса”, но ужасно жмотился их покупать…

Потому что присмотрел себе ещё парочку каких-то артбуков. Но каких именно не вспомню сейчас даже под пытками.
Кажется это были “Феи” Брайана Фрауда и Алана Ли (меня тогда совершенно очаровало как на обложке, сухие листочки просвечивали через ножки фей).

Или
Псевдоэтнографические, неправдоподобно вьедливые и достоверные “Гномы” Уила Хаигена.

Или это было уже в доме книги на Арбате? Хм как бы там ни было я так почему-то не купил эти книги до сих пор.

Я не спешил идти на кассу. Я ещё выбирал, или, если сказать по правде смотрел те книги, что не мог купить, стараясь впитать в себя каждую линию на каждой картинке.

И тут я наткнулся на артбук Райтсона.
Он лежал на полке справа от входа, у самой витрины. Я не помню имена и лица многих моих тогдашних друзей и подруг, но это помню железно.
Не помню какой точно. Что-то с его франкенштейном.
И вот тут-то меня поклинило, и понесло.
Каждая линия! Каждая сука линия, била меня под дых.

А линий были тысячи, миллионы на каждом рисунке.

И каждая куда-то вела, что то значила.

Как вам описать мои тогдашние чувства?
Что бы вы понимали, где-то на этом развороте (обязательно нажми что бы увеличить) я мог уже только сопеть и хныкать.

Но добивающий удар настиг меня когда я закрыл книгу.
На обратной стороне была мастерская художника. А за её окнами  пейзаж, очень похожий на тот что на рисунке с драконом.

Ручей катился по мшистым камням. Листва была неправдоподобно желтозелёной.

В общем меня расплющило.
ТАК МОЖНО РИСОВАТЬ?! ТАК МОЖНО ЖИТЬ?!
Поймите, я не думал о бытовом комфорте, хотя его ой как не хватало тогда в нашей стране и в моей семье. И 90-е, безусловно усилили контраст до болезненного предела.
На меня с страниц артбука смотрела волшебная страна созданная в волшебной стране (и я не имею в виду Америку).
Мне подогнали официальные документы на тему того что “ДА, ТАК МОЖНО!”
Жизнь Берни Райтсона пролетев тысячи километров в форме книжки, что-то очень, очень сильно поменяла в жизни другого мелкого, сопливого, чуть ли не будущего, художника.

Я понял что не могу купить этот артбук. Не только потому что он стоил как все мои покупки за тот день и ещё немного. А просто я не могу принести его в свой дом. Я должен его запомнить. Я должен незабывать что он есть на свете. Но нет. Иметь его слишком больно!

Сегодня я живу в мастерской как у Берни. Стены увешены подписными принтами любимых художников, горы комиксов и редких артбуков, пылесборники, пинбольный стол, огромные фанерные листы с моими работами. Могу, наверное, теперь отыскать и заказать себе тот артбук.
В двух минутах ходьбы от моего дома, родник среди неправдоподобно желтозелёной листвы. Как я этого не замечал в 90х?
Стал ли я таким же художником как Берни Райтсон? Нет. Я стал другим, очень не плохим художником.

А Берни не стало пару дней назад. Рак мозга.
Он сделал много. Он нарисовал много.
Но для меня в первую очередь, он ценен просто тем что был когда-то такой художник Берни Райтсон. Жил, рисовал, и, сам о том ничего не зная, показал мальчишке из далекой России как можно жить и рисовать.
Спи спокойно, дорогой товарищ!
Ну или, если хочешь, можешь стать одним из зомби, как на твоих работах.