Мне пока мокро рисовать. Поэтому, пока, пост без иллюстраций.
Неделя нелепой безнадежной жары, сменилась недержанием грозы. Унылое потное существование, сменилось радостным хаосом жизни. Радуются все, гастарбайтеры и курьеры, весело несясь, что-то лопоча и почти танцуя, лужами по своим неотложным делам, девушки победившие в конкурсе мокрого и облипшего всего, что весело визжа скачут по глубоким лужам, махая снятыми сандалиями. Радуюсь и я, участвовавший в том же конкурсе мокрой одежды, хоть, слава Атею, в нем и не победивший. Вот он я стою радостный по колено в воде реки Бубновки, бывш. ул. Бубнова. Мокрая гавайка подчеркивает дуги моего тела. Намокшие джинсы тянут на дно, в глубины где, словно подбитые крейсера, покоятся мои зеленые кроксы. А предавший меня защитник, мой ярко желтый зонт, который сейчас скорее символ статуса, чем функциональный предмет (дождь идет практически параллельно земле) отмечает место где потом меня будут, надеюсь, искать спасатели. Потом, когда вода схлынет. Не рады только два брата казахченка, в футбольной форме, и с чисто вымытым мячом. Эти вторая и третья матрешка набора, мчатся, косплея “детей бегущих от грозы” под навес подъезда, что ждет их сразу за пенящимся водостоком.
Выйдя из дома, вернутся ты можешь только вброд. Соревнование между унылыми совковыми дождевыми стоками (а точнее их замазыванием благоустройственным асфальтом), и передовой россиянской технологией, которая воплотилась в том, что плитку и асфальт так часто перекладывали, что подняли их выше “ватерлинии”, последними было эпично проебано. Функциональность опять победила жажду наживы. Даже в таком природно-бытовом аспекте как пролившийся ливень. Это обсуждают старики, в их клубах по интересам, внезапно образовавшимся в тамбурах магазинов. Тут же и молодежь, АУЕшого вида, которая почтительно молчит пока старики матерят власть федеральную, и с особым смаком, столичную (в прочем делают они это с благодушием испанской терции, то есть людей, которые сделали все что было им должно и теперь понимают что властительные мудаки полюбому обрекли их на смерть). Юнцы молчат. Они понимают что поборзеть и убежать из под удара клюки, не удастся, ибо на улице стена воды. Благодушен и персонал магазинов. Он флегматично наблюдает как вода сочится с потолка, наскоро отремонтированного, арендованного под магазинную сеть, барка. Это не их потолок. Их отчуждение приобрело меланхолические нотки неизбежности. Они подобрели от этого.
Сначала жара сделала всех безразличными. И вот дождь сделал всех либо веселыми, либо добрыми.
Вот поэтому я и люблю дождь. Пусть хоть все лето добрая, бурная вода льет с небес.