Личный блог Д. А. Кузьмичёва

Он спустил с камня ноги и толчком повернулся ко мне:
— Уже построили коммунизм, да?
— Ну… это не совсем так называется, но… здесь есть на что посмотреть. И порадоваться.
Петька замолчал надолго. Тревожно так.
(Крапивин “Помоги мне в пути”)

Я тут надысь решил почитать позднего Крапивина. Ну, да, сразу за поздним Булычевым. Видать интернеттесты которые находят аж 20% мазохизма в моем садизме, в чем-то правы.
Ткнул наугад, попал в произведение 93 года “Помоги мне в пути”. И в общем не прогадал.
Часть произведения происходит в послевоенном СССР, и за первые главы героя успевают выгнать из пионеров за то, что он не отдал окладик от иконки на металлолом. “Заявка на победу -” подумал я и продолжил чтение. Скакнув в 90 произведение унеслось в далеко. Не такое уж далекое, и не очень прекрасное. Практически в наши дни. Голографические свистелки и лазерные перделки соседствуют тут с недофинансированностью научных разработок по полетам к другим мирам. И в ассортименте, все ещё нарубаный на нелепые куски Союза, а в нем нищеты и трущебы, коррумпированные политики, экстремисты ими покрываемые, террористоы, добренькие попики, криминальные быдлованы, строящие из себя новую аристократию и куча других подобных прелестей 21 века. Есть в произведении и педофилы. Да не абы какие, а некро-садо-гомо-педофилы. Ну, и, куда ж без этого, малолетние Герои успевают побегать голенькими.

“Шо за ебанный пиздец!” – воскликнет тут, возможно, мой читатель.
Погоди читатель, сейчас начнется самое интересное.
“Помоги мне в пути” – это может не лучшее, но хорошее, крепкое и интересное произведение классического Крапивина.
“Чё?!” – возможно воскликнет тут мой читатель.
Спокуха, ща все поясню.
Дело в том, что , в отличии от Булычева (держитесь, эта параллель, сегодня будет всплывать не раз) Крапивин свой талант не пропил, да и убеждения, по сути, тоже. Как минимум на 93 год. Посему весь вышеописанный пиздец смотрится пиздецом, только будучи вычлененным из тела книги. В произведении же, весь он уместен, соразмерен и обоснован сюжетно.
Некросадогомопедофилы? А кто ещё будет в нашем “будущем” самым естественным врагом 12летних мальчишек с выгоревшим под летним солнцем патлами и загоревшими, от купания без труселей, задами?
Из всего списка “реалей 90х” сохранных автором для будущего (повторюсь, его будущее, это наши смартофонные дни, и тут Крапивин угадал его во всем!) самым невписывающемся оказываются… попы.

Служители культа, выписанные автором с теплой, нежностью религиозного неофита, оказываются в произведении как минимум ненужными (их легко заменить атеистом, или, как и происходит, агностиком), а как максимум бесполезными. И, нет, я не перепутал последовательность. Эти добренькие неписи, совершенно неспособны решить, или даже как то повлиять, ни на один конфликт в произведении. Никого они неспособны спасти и ничего не способны исправить. Главный в произведении толоконный лоб, при всей своей положительности проебывает даже теологический спор, и не только злодею, но и малолетнему ГГ который спрашивает его о том как его бох допустил всю эту хуйню и таких злодеев. Раздражаясь, поп лепит пацану унылые приходские отмазы. А что его бох тем временем? А его в этой фантастической книжки и нет. Единственный религиозный обряд тут предельно языческий. При том что, в целом, бох в книжке реально имеется, но только не из церквушечек да окладиков, а реально из машины. Как и дьявол.
Получилось такое у автора случайно или нарочно? Это все равно, раз подобное у автора получилось. Как у него получилось использовать нищих, террористов, педофилов, буржуев и длинный список других капиталистических реалий 90х в детском, фантастическом произведении, изящно, уместно, не раздражающе даже. Он умудрился не испохабить, не измазать грязью свои миры, но при этом и не превратить их в засахаренное, пыльное чучело самих себя.
Глядя на бесконечные вереницы булычевых и стругацких, зададим себе закономерный вопрос: “А чё так можно было?!”
Можно. И давайте разберёмся как. В чем секрет Крапивина, который даже заметно “поплыв” смог не утерять из виду берега.

Хотя какой тут секрет? Просто Крапивин Реалист.
Сегодня мало кто понимает что такое реализм, наивно путая его с “натурализмом”. Многие замечая авторскую трактовку любят поднимать визг: “Это не реально!”
А меж тем по разнице между реализмом и натурализмом отлично прошелся все тот же Райнов в его “Массовой культуре” ещё в 70м. Кратко пересказывая эту разницу скажем так.
Основа реализма, с его диалектическим подходом, это беспрестанные попытки понять, что в окружающем нас главное, и от чего оно так, и даже как его поправить если оно не так. Натуралист же возводит в культ лишь “точную передачу” со всем её говном.
Там где реалист видит развитие или наоборот деградацию, натуралист видит лишь “незыблемый порядок вещей”.
При этом не верьте натуралисту заявляющему о своей “беспристрастности”. Он субъективен не меньше прочих, просто скрывает свою субъективность за отмазками и разговорами о “естественности и правдоподобии”.
“Ничего не поменять, такова человеческая природа!” “Так было испокон века!” – вот лозунги натуралистов. И, думаю, не стоит указывать отдельно, что бы вы поняли, где в подобных утверждениях офигенный косяк. Ну если вы сами не тупой “натуралист”, конечно.)
И что же в этой связи мы находим у Крапивина?
Дочитав до конца книги я обнаружил там послесловие в котором прочел вот это:

По словам писателя, главная тема его произведений – «это существование детей в нынешнем неспокойном, жестоком, не приспособленном для нормального детства мире. Это ответственность (а чаще безответственность) взрослых за детей. Это право ребенка на свою жизнь, в которой есть дом, семья, друзья, радости, безопасность, — право, которое, увы, далеко не всегда осуществляется».

И это:

Вот как автор говорит об особенности своего творческого метода: «Я всегда хотел показать, какой ДОЛЖНА БЫТЬ ЖИЗНЬ, старался объяснить читателям, как добиться этого. Я брал материал реальности, но чистил его от повседневной шелухи и мути, оставляя сердцевину человеческих отношений… Важно ведь не только то, какие события показаны в книге, важно то, как мои герои к ним относятся, как стараются к лучшему изменить мир».

Реализм, реализм в дистиллированном виде. Причем реализм социалистический. Даже ударившись, в смутные годы, в религию, Владислав Петрович, не предал и не отказался от фундаментальных основ своего мировоззрения.
Помните выше сцену про исключение, не за хуй собачий, из пионеров? Она куда как показательней чем могла бы быть у какого нибудь Успенского или Остера.
Герой отказывается петь соло в хоре когда все в пионерских галстуках, а он без. И тогда руководительница хора повязывает ему на шею “гюйс”. И тут даже я, коммунист, готов признать за этой сценой смысл, то что главное “не шашечки, а ехать”.

Как бы не менялся мир вокруг Крапивина, писатель не забывает о своей сути, о том кто он и для кого пишет. Он пишет для своих малолетних читателей (а не для издателей и “спокойной старости” как Успенский или Булычев). Мир меняется не только вокруг него, но и вокруг них.
Я был тем самым ребенком конца 80х- начала 90х. Ребенком эпохи когда до предела истончилась, а порой и просто исчезла стеночка между домашним ребенком и беспризорником. Эпохи когда внезапно ничего странного не стало в, диких ещё совсем недавно, словосочетаниях: “детская наркомания”, “детская проституция”, “труп беспризорника”. Мы, с гибкостью свойственной детям, довольно легко приняли эти дикие правила, этой муебищной игры, которую навязали нам жадные и тупые взрослые. И все это время Владислав Петрович Крапивин, был с нами, с детьми уродливых 90х. Утешая, радуя, направляя нас.
Спасибо ему за это огромное.
Спасибо, что не только описывал наши тогдашние реалии, но в отличии от скурвившегося Булычева, знал ответ на вопрос “Ну, а че не так-то?” Что не просто “натуралистично” описывал мерзости взрослого мира, но не забывал, как забывал Кир, оценить зло и мерзость как зло и мерзость, наказать злодеев, показать выход, дать надежду.
Фундаментальная разница между поздним Булычевым и поздним Крапивиным, на мой взгляд, в том, что там где натуралист Булычев пытался превратить, даже сам того не понимая, волшебную сказку в мерзкую чернуху, реалист Крапивин, даже из окружающей нас чернухи делал волшебную сказку, в которой не забывал ни о морали, ни о личной честности.
А за такое можно простить многое, даже когда есть что прощать.

Я с опаской смотрю теперь на более поздние книги автора. А вдруг там и его доломала “унылая сила”? А вдруг и он скурвился и боженька с голыми мальчиками стали для него важнее честности и доброты? Обнаружить такое мне будет больно. Но я буду читать и дальше. Надо же на что-то тратить свои 20 % мазохизма.)