Личный блог Д. А. Кузьмичёва

Мой  старший брат после инсульта ходит как перепелка которая уводит лису от гнезда. Приволакивая лапку и медленно.
Но в самый солнцепёк его тянет гулять на улицу. Он говорит: “Не хочу быть как Платошкин!” В смысле он боится гиподинамии, а не стать сраным эсдеком.
И вот мы премся, ну, к примеру, за бухлом для найткэпа.
После кратковременного дождя, город оживает. Да душно, но все же не печет.
Я люблю этот аспект лета (и ненавижу все проче его приметы). Оно снимает с людей ответственность и одежду. Я сам иду в черной гавайке, просто потому что у неё больше карманов, в летних штанах (и их вес и толщина для меня теперь значит больше чем наличие (отсутствие) черного цвета) и скрипучих от дождя ярко зеленых тапочках. Я наблюдаю за девчонками, которые верхнюю одежду, полупрозрачную и прозрачную, цветастую и легкую, с эфемерными застежками где ни попадя, носят кажется лишь для того, что бы не выгорало нижнее бельё. И бельё такое: “Я в душе не ебу чё я тут делаю. Купальник на ковиде”.
Не успели мы с братом отхромать от подъезда как нас обозвала красавчиками роскошная монголоидная милфа. “Эй, небось Арию слушаете?” Бог миловал. Ещё раз догнала в конце второго корпуса. “Эй, дядьки! Пойдемте я вас пивом угощу.” Малодушно отказались. Ведь мы шли за своим бухлом, и его, тогда в нас ещё не было. Ещё одна строчка в моей книге: “ты и этот шанс просрал, мудила”.
Брат насторожился. Хромота и 10% зрения делают его большим параноиком чем обычно. Но между ним и бутылочкой “Русской лозы”, необходимым препятствием стал вечер субботы. А он н из тех кто сдается.
Что ж, бухло в рюкзаке. А как же лекарства и закуска? Ковылем на рынок.
Социализация с женским полом, нашего возраста, наше всё.
Добрая ведьма в “Русских корнях” не только продает нам снадобья, но ещё учит меня как правильно трясти животом, что бы разогнать кровь. Трясу. Прикольно. Словно желе. Ведунья серьезна, почти как школьная училка. Но кажется научилась улыбаться макабрическим шуткам брата, на тему “облегчи мои последние страдания, сестра милосердная”.
Ольги, татуированной птицами колбасницы, что иногда просто отказывается продавать нам заказанное (“а ви его пробовали?”), сегодня нет.
Идем в соленья. Соленья великолепны здесь. Ким- чи – умеренен по остроте, ассорти – словно объедки Гекельберефина. Продавщица не наебывает нас на деньги ( Я не в претензии. Обсчет это традиция “квашпунков”) и даже дает реальные скидки, а не “обвес со скидкой” после того как мы на её глазах подали нищенки с ребенком, и нам чуть не не хватило из-за этого на её товар. Она считает что чем бедней человек, тем добрее. Мы её не разубеждаем.
Продавщица кавказских сыров узнает нас по скрипу моих промокших сандалий и по голосам. На этот раз мне удалось к ней подкрасться, бросив брата и подойдя со стороны рыбного, а не эскалатора. Она любит нас с братом и от чего-то примечает среди прочих покупателей. Мы ценим это, и всегда платим ей наличкой (отчего-то ей так выгодней, а мы не задаем вопросов ей, как не задаем вопросом узбекским продавцам специй, что это хипстеры покупают у них из руки в руку. Похуй, лишь бы под прилавком лежала сиська негашеного домашнего вина для нас, ну и уцхо-сунели и сычуаньский перец на прилавке). Наш заказ всегда 440 рублей 210 за гарганзолу и 230 за  выдержанный хрупкий сыр. Его я сейчас ем запивая вином и печатая эти строки.
В лавки колониальных товаров живет одна милая девочка. Раньше они работали вместе с суровой бабой Юльчиком. Юльчик уволилась, а жаль. Её легкого подшафе в конце рабочего, увлекательных истории из жизни выживающих провинциальных строительных прорабов, охранников и продавцов, мне реально не хватает.
Её напарница худела иглоукалыванием, и увы перехудела. Миновав стадию “вот щас секси”, она загнала себя до “подросток освобожденный советскими войсками из концлагеря”. В прошлый раз её заставили сделать сраную вакцинацию. И вот он лежит в уголке за кассой и страдает. Она такая худенькая и несчастная, что мы даже не сразу её заметили. Ей больно. Боль стекает от пластыря на плече по всему телу. Она словно как побитый щенок. Не жалеть её и иметь сердце, одновременно, не получится. Даже брат не слишком лютовал сейчас со своим макабрическим юмором, хотя перед вакцинацией ей от него досталось. Пожалели, бедняжку, пожелали хорошего, спустились.
У книжных спекулянтки приобрел пару артбуков по цене много ниже рыночной. Потом поставлю в “Навигаторе” на полку.
У торцевого магазина встретили традиционного районного огра. Анатолич, полный (кроме фамилии) тезка моего брата, стоял рядом со своим монструозным великом сотрудника ЖКХ, в компании пожилой, любопытной четы и какого то пьяного пацаньчика, босого, с расстегнутым рюкзаком и явными проблемами в дикции. Это подтвердило мою уверенность, что увидеть наши с Анатольичем монструозные велики одновременно – нельзя. Магия такая.
Пацанчик стрельнул у брата пару контрабандных сигарет, из пачки без всяких мудацких импотенций-катаракт и по цене вдвое ниже минимальной (я разумеется не скажу вам где в Тушино они продаются. Если вы тушинец, то и так в курсе)
Двинулись к дому. Ну как двинулись… Брату уже полагалось чуточку попить пивка на скамейке.
Удачно. Нас окликнула одна местная бабушка. Она называет нас с братом “мои мальчики”. Мы помогаем ей иногда (весь район у нас так делает) по тимуровски, но как правило просто материм вместе с ней путина, стоя за помойкой или у подъездов. Ей сотни лет, у неё диабет… а теперь её и сломанная рука. Толкнул её на улице пьяный, оборзевший уебок. Свидетелей увы не нашлось, иначе не нашлось бы уебка. У нас с этим просто. Хер видимо из Химок.
Ручка с распухшими пальчиками болит. Гипс снимут аж в августе. Потрындели за болячки. Порекомендовали ведьму из “Русских корней”, оставили дожидается заботливого, но видимо уже в хлам заебаного её сына.
Пьяный пацаньчик обнаружился на лавке у местного штаба ЖКХ. Прошли мимо.
Сели на свою лавку перед подъездом. Отстучали в ватсап Леньке. Надо было вернуть ему флаконы из под перегонки.
Ленька обещал нарисоватся через 20 минут, ибо ему надо будет бабу встречать евойную.
Сели, раскупорили теплый мотор. Стали ждать.
Подошел все тот же пацаньчик. Стрельнул ещё сигу, ибо проебал две прошлых. Ему позванил его друг Тим, которого он долго грузил своей бухой поебенью, пока мы с братом глотали Мотор и ждали Леонида. Пацанчик вдруг решил, не отрываясь от телефона, проявить агрессию в наш адрес. Мы с братом решили поменять дислокацию, переместившись от нашего подъезда к Ленькиному. Пацаньчик повесил трубку и доебался на прямую. У него получилось. Я вернулся и отпиздил мудака. На каком-то моем “не вставай!”, я услышал у себя за спиной предупреждения что ща мы оба огребем. Сделав башню танка назад, я обнаружил троих молоденьких ребят. Один из них грозился. Второй увещевал что все можно решить словами и миром, третий тупил в телефончик. Я бегло описал ситуацию, и поинтересовался есть ли проблемы у молодежи в связи с новыми знаниями. Тут даже борзый артикулировал, что нет, их нет. Я всецело похвалил их гражданскую сознательность. Когда бухой повесил свою сумку которой я его пиздил,  на знак “выгул собак запрещен” и попер за новыми пиздюлями, отроки стали стеночкой со словами “куда ты прешь, он тебе бошку проломит”. Самодовольно раздувшись в этом месте как индюк (хотя велика заслуга пьянчужку на голову ниже себя отмудохать) я поинтересовался у ребят сами ли они справятся, такие молодые и сознательные, и получив заверение что все ок, оставил их увещевать нажравшегося уебка.
Да, вот именно так выглядит обычный субботний вечер на окраине Москау, ещё сохранившей свою самобытность и самостийность. Вот за такое я и люблю свой родной город. Вот за такое я и люблю летние тихие, зеленые, людские вечера в родном Тушино.)