Это должен был быть мой пост.) Но читая интервью с Дианой, я наткнулся на инфу про Вилсона (он у нас с Дианой общий любимый художник), и впал в нехилую такую меланхолию и некоторый эмоциональный ступор. Так что хорошо что Джек собрал этот материальчик. Он немножко “вытолкнул” мою мысль. Дал простую и незатейливую точку опоры что бы думать дальше и говорить праздное, но важное для меня.
Что бы продолжить разговор, мы должны для начала сказать несколько важных слов.
Рисует ли Майк Диана ДИКУЮ ПОЕБОТУ?
Да, именно это он и рисует. Чистую и незамутненную дикую поеботу.
Знает ли он это?
Да, как всякий ЗДРАВОМЫСЛЯЩИЙ человек он в курсе того что рисует.
Серьёзно здравомыслящий?
Абсолютно серьёзно.
У нас с ним не просто так совпадает ряд пристрастий. Во многом наши с ним взгляды очень похожи. Просто я пошел дальше. А ему хватило и того чего он достиг.
Прекрасное и омерзительное. Я вижу искусство как их сочетания. Это очаровывает, околдовывает меня. Мои руки сами тянутся и к омерзительному и к прекрасному. Я нестерпимо желаю создавать и то и другое.
Диана считает что и мерзкого достаточно. Что ж, он, по своему прав.
Мы шли с ним по одинаковым дорогам. Только у меня их было больше. Мне повезло. Сомнительно, но повезло. Советская культура и искусство успели мне показать что художник может большее, много большее, чем пошлость капиталистической массовой культуры. Сначала меня омыли прозрачной водой соцреализма, испачкать которую не смогли многочисленные бултыхавшиеся в ней конъюктурщики. А только потом кинули в вонючую грязь западной культуры, и косплеющей её культуры “новой России”. Кинули в нужное время. Кинули сомневающимся, бунтующим подростком. Я как недобитый эльфеныш, поднял с опаленной земли ржавый орочий ятаган и научился им рубится. Что ж, я бы обошёлся без таких приключений. Но, как не странно, спасибо истории хоть за это, ибо я был взращен эльфами и вооружён орками, и теперь я могу очень многое.
Майк же Диана вырос в грязи.
Как бы очаровательны и даже искренни не были бы пасторальные картинки Нормана Роквелла, во второй половине 20 века их время уходило.
И это знали все включая Роквелла.
Жизнь, а следовательно и искуство были беременны протестом.
Протест, каким бы творческим он ни был, это разрушение старого и только потом предложение нового.
Проблема такого подхода в том, что отрицание деструктивно. Сюрреализм, абстракционизм, супрематизм не могли дать нового по определению. Они отрицали инструментарий “старого” искусства. А это означает не расширить, а сузить.
Именно поэтому передвижники или комиксный андеграунд 70, мне ближе чем “новое искусство” во всех его проявлениях. Они отрицали содержание, но не отрицали инструментарий.
Комиксный андеграунд. Слово “comix”, с икс на конце.
Нарочито “злой и глупый”. Дешёвый, грязный, как правило плохо нарисованный. Но скандальный, смелый, дерзкий, грубый, громкий.
Он беспрестанно проверял на прочность пуританское ханжество американской массовой культуры. Не переставая тыкал острой палочкой догмы капиталистического общества. Подспудно или осознано, в безобидных частностях, самых актуальных темах, или даже в вопросах вечного, валяя дурака обдолбаным и пьяным, или кидая трезвые осмысленные предъявы. Комиксный андеграунд 70х был живым. И был крутым!
Старый и больной С. Клей Вилсон, во многом его символ. Подумать только что все эти истерящие СЖВ снежинки рисующие лейсбийские комиксы про борьбу с объективацией, это опарыши взращенные не в трупе комикса мейнстримного, а именно того, андеграундного.
Тот комикс пробовал и то что стало сегодня повесточкой тоже. Потому что он пробовал ВСЁ. И делал это в те годы когда комикскод запрещал делать что либо кроме “маминого яблочного пирожка”.
И вот как теперь все обернулось…
Но вернёмся немного назад.
Начиная с омерзительных вкладышей и кончая комиимксным андеграундом пути наших пристрастий с Дианой совпадают. Оба мы выросли на протестном американском искусстве. Искусстве отвратительного.
Диана прыгнул на его подножку в самый последний момент, и именно поэтому его и слегка растерло вагонами. Он успел получить пуританский срок за непристойность. Успел потому что делал андеграунд в то время как остатки этого андеграунда лезли в мейнстрим. Бытие в очередной раз определяло сознание, гиккультурка лакировалась чтоб уже приносить баблосики по серьёзному. У Дианы были последние пять минут чтоб возмутить общественное сознание хотя бы на окраинах Америки. У него было для этого все и с самого детства. Все склонности и предрасположенности. Вырастая между банками с формальдегидом и воскресными посещениями церкви, киношными слешерами и унылой жизнью маленького городка, он четко видел свой путь в искусстве протестного и омерзительного. Мелкий экстремальный любитель шок-контента и судья засудивший его со словами “У округа Пинеллас есть своя собственная идентичность. Ему не обязательно принимать то, что приемлемо в банях Сан-Франциско, и не обязательно принимать то, что приемлемо в уличных переулках Нью-Йорка.” оба были частью этой самой идентичности. Уходящей частью. Оба.
Диана протестовал против старой американской культуры которая уже почти ничего не решала. Родись он в том же Нью-Йорке или Фриско и он был бы совершенно бессмысленен. Все это там уже видели ещё во времена художников от которых он фанател. Андеграунд живет пожирая мейнстрим. Контркультура должна иметь культуру чтоб паразитировать на ней, разрушая и противопоставляя себя ей. Имея сатирическое ядро, становясь мейнстримом, переставая вызывать возмущение обывателя, андеграунд тут же умирает.
Многое из того что делал Диана не находило возмущения и тогда, а следовательно и отклика. Так что можно сказать что суд стал его звездным часом. Лебединой песней. Теми самыми 15 минутами.
Сегодня он сам говорит о том, что популярное искусство догнало то что он делал, лишив это смысла. И это так.
Вся художественная ценность его работ заключалась в эпатаже. Без него они просто корявые и довольно унылые картинки.
К его счастью и он уже не молодой, борзый подросток. В сегодняшнем мире мейнстрима ему вполне найдется тепленькое место, что бы спокойно порисовывать похабщину и приторговывать переизданиями “Вареного ангела”.
А то за что его посадили, оштрафовали, запретили рисовать, общатся с несовершеннолетними, заставили проверится в дурке и т.п. лежит сегодня в любом сраном комиксшопе на не самых высоких полках.
Теперь обо мне ненаглядном.
Омерзительные наклейки, странные комиксы, причудливые мультфильмы, дешевые киношки, фантасмагорические книжки, порно обрушились и на меня тоже. Но разом. Они взялись ниоткуда, сдирая культурный слой в котором я рос. Не стану врать что это меня ужаснуло. Я как любой ребёнок готов был кожей впитывать все новое и необычное.
Тогда я ещё не осознавал что западный андеграунд здесь андеграунден не столько западному мейнстриму, сколько всей советской культуре. Вся западная культура ввалилась к нам в дом с ноги и одним куском. Антагонистичные культуры запада, в СНГ действовали рука об руку. Чему способствовало и то что антагонизма-то к 90 в американской культуре почти не осталось. но это о другом уже.
Впрочем тогда я воспринимал советское и западное не как антагонизм, а как разнообразие. Сейчас, понимая наличие этого антагонизма я воспринимаю все это… да точно так же.
Сколько бы меня не призывали выбрать что-то одно, я буду плевать на эти призывы.
Живя в Союзе, я бы, совершенно точно, отдал предпочтение советскому искусству, как искусству МНОГОКРАТНО более прогрессивному, способствующему культурному и техническому развитию, не только зрителя, но и художника.
Но я живу в капиталистическом обществе. И будучи отрезан от корней соцреализма (искусство живо, увы, только пока живо. Социальный базис, вся хуйня) я вынужден откатиться в те окопы, где когда-то американский андеграунд бился с американским мейнстримом.
Но знаете что? Здесь это боевые, актуальные окопы.
Там иначе. Сегодня там Диана превратился в обычного унылого похабника если и рисующее актуальное, то беззубо и гладенько. Ведь теперь всем похуй сколько членов Трампа ты нарисуешь, если члены Трампа давно на передовицах центральных газетах.
/cdn.vox-cdn.com/uploads/chorus_asset/file/6959819/jbareham_160818_1191_0046.0.jpg)
Сегодня я чувствую как то грубое, злое, похабное, но зачастую актуальное, классовое, злободневное что делаю я здесь, все еще цепляет, бесит, радует.
Я чувствую что порномарксизм жив и побеждает. Я ощущаю ветер его дыхания. Контекст эпохи решает.
Я и Диана были вскормлены одним и тем же дерьмом, приблизительно в одно и то же время. Но результат оказался не одинаков. Мне повезло больше. Перед тем как кинуть меня в выгребную яму, мне показали широчайший горизонт, и сегодня я знаю куда мне из этой ямы, в которой мы все сегодня живем, ползти и кого и как из неё тянуть.
Майкл Диана же просто знает как в этой яме комфортно дожить. Это не его вина. Он крепкий парень. Он боролся и боролся хорошо. Но просто он не знал за что стоит бороться. Он не видел тех горизонтов что видел я. У него не было поводов не то что бы поискать новых тем для творчества, а даже начать рисовать чуть лучше. Его цели ограничили даже его художественный стиль. Я и поэтому он просто рисует пиписьки.
П.С.: С удовольствием прочел у товарищей под материалом о Диане комментарии о том что “правильно этого больного психа засудили”. Не хотелось бы скатываться в концепцию “чем хуже тем лучше”, но то что для многих наших сограждан мудаковатый приговор судьи из американской глубинки 90х все ещё справедлив и актуален, для меня означает лишь то что на мой век работы хватит. И не только в сфере порномарксизма, но и в сфере американского комиксного андеграунда 70-90х.)
99) Френдлента
